Реконструкция лица мумифицированного ребенка из музея в Мюнхене показала, что его погребальный портрет был удивительно реалистичным.
Традиция погребальных портретов возникла в греко-римском Египте в I веке нашей эры. Написанные на деревянных досках портреты пришли на смену маскам, использовавшимся в египетском погребальном ритуале ранее. Портреты помещались на лицо обернутого льняными полотнами мумифицированного тела. До наших дней дошло около тысячи таких портретов, большинство из которых было обнаружено в оазисе Фаюм в Нижнем Египте, но менее сотни из них до сих пор прикреплены к оригинальной мумии.
Исследования, в которых египетские погребальные портреты сопоставлялись с внешностью их владельцев, восстановленной по костям черепа, проводились и ранее, причем результаты были различными. В одних случаях портрет демонстрировал большое сходство с реконструированным лицом, в других не имел с ним почти ничего общего. В нынешнем исследовании впервые был проанализирован портрет с мумии ребенка.
Мумия находится в коллекции Музея египетского искусства в Мюнхене, куда она была передана в 1912 году знаменитым египтологом Флиндерсом Питри. Он обнаружил мумию годом ранее в ходе раскопок некрополя Хавара в Фаюме.
Длина мумии — около 76 сантиметров. Она искусно обернута перекрещенными льняными бинтами, украшенными позолоченными гипсовыми бляшками. На портрете изображен ребенок трех-четырех лет с большими карими глазами и каштановыми вьющимися волосами с двумя косами, идущими от центра головы к ушам чуть выше линии роста волос. Рентген скелета позволил идентифицировать ребенка как мальчика. Предположительно, он умер от пневмонии.
Исследователи провели компьютерную томографию мумии и реконструировали череп по ее результатам. Затем они использовали полученные данные для виртуальной реконструкции глаз, кожи, носа и мягких тканей. Художнику-реконструктору не разрешили увидеть портрет или даже получить какую-либо информацию о нем, чтобы это не повлияло на результат его работы.
Черты полученного в итоге лица очень на похожи портрет. На биометрическом уровне пропорции между размером лба и линией глаз и расстояния до нижнего носового отверстия и до рта на портрете и на реконструкции совпадают. Различия обнаружились только в ширине переносицы и размере ротового отверстия, в обоих случаях на портрете они оказались более тонкими, чем на виртуальной реконструкции. Вероятно, эти различия служат причиной того, что на субъективном уровне лицо на портрете кажется старше, чем реконструированный облик мальчика.
Исследование опубликовано в журнале PLOS ONE.
Источник - https://polit.ru/news/2020/09/28/ps_fayoum/