1_9_6_3 в Уверенное самодовольство систематического мышленияПоразительно, в какой глубокой тени до сих пор остается факт тургеневского редактирования многих стихотворения Фета. В публичном пространстве давно и прочно царят именно эти тургеневские редакции, с выброшенными строфами и переделанными строчками:
Непогода — осень — куришь,
Куришь — все как будто мало.
Хоть читал бы — только чтенье
Подвигается так вяло.
Серый день ползет лениво,
И болтают нестерпимо
На стене часы стенные
Языком неутомимо.
Сердце стынет понемногу,
И у жаркого камина
Лезет в голову больную
Все такая чертовщина!
Над дымящимся стаканом
Остывающего чаю,
Слава богу, понемногу,
Будто вечер, засыпаю...
Но болезненно-тревожна
Принужденная дремота.
Словно в комнате соседней
Учат азбуке кого-то,
Или — кто их знает? где-то,
В кабинете или в зале,
С писком, визгом пляшут крысы
В худо запертом рояле.
(синим цветом – строфы из первоначальной редакции Фета)
Даже М.Л.Гаспаров попал впросак, анализируя не собственно фетовскую композицию, а именно тургеневскую переделку:
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья,
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
(красным цветом – изменения, внесенные Тургеневым)
Первоначальная редакция Фета:
Шепот сердца, уст дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья,
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
Бледный блеск и пурпур розы,
Речь не говоря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
(см. гаспаровский анализ этого стихотворения в его статье «Фет безглагольный. Композиция пространства, чувства и слова» / Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. II. О стихах. – М., 1997. – С. 21-32: http://philology.ru/literature2/gasparov-97c.htm)
Еще одно стихотворение. В тургеневской редакции:
На пажитях немых люблю в мороз трескучий
При свете солнечном я солнца блеск колючий,
Леса под шапками иль в инее седом
Да речку звонкую под темно-синим льдом.
Как любят находить задумчивые взоры
Завеянные рвы, навеянные горы,
Былинки сонные среди нагих полей,
Где холм причудливый, как некий мавзолей,
Изваян полночью, — иль тучи вихрей дальных
На белых берегах и полыньях зеркальных.
Первоначальная редакция Фета:
Я русский, я люблю молчанье дали мразной,
Под пологом снегов как смерть однообразной,
Леса под шапками иль в инее седом,
Да речку звонкую под темно-синим льдом.
Как любят находить задумчивые взоры
Завеянные рвы, навеянные горы,
Былинки сонные — иль средь нагих полей,
Где холм причудливый, как некий мавзолей,
Изваян полночью, — круженье вихрей дальных
И блеск торжественный при звуках погребальных!
История с тургеневским редактированием – это такой «скелет в шкафу», старая и весьма непростая история. Уходящая корнями в трудную биографию Фета. О ней можно, к примеру, почитать очерки одного из крупнейших специалистов по Фету – Б.Я.Бухштаба:http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%91/buhshtab-boris-yakovlevich/fet---ocherki-zhizni-i-tvorchestva
Не буду здесь распинаться о позиции Тургенева (о, как мог бы написать об этом Моэм!..)
Отмечу лишь то, что она имеет достойное продолжение в самоуверенном тоне рассуждений некоторых нынешних профессиональных исследователей:
«…Как известно, сборник стихотворений Фета 1856 года был подготовлен к изданию И.Тургеневым, который внес во многие тексты существенные изменения: были заменены отдельные выражения, изъяты некоторые строки. Существует окончательно не решенная текстологическая и эдиционная проблема: ранние или «тургеневские» редакции фетовских произведений следует считать отражением авторской воли и, соответственно, тексты каких редакций следует печатать в качестве основных (канонических)? С этой проблемой отчасти связан вопрос об оправданности тургеневской редактуры, о достоинствах и изъянах предложенных им новых вариантов. Второй вопрос, строго говоря, относится к области вкусов, эстетических предпочтений исследователей, а не к компетенции филологического метода. Несомненно, отнюдь не художественные достоинства стихотворений, оцениваемые неизбежно субъективно, а выраженная авторская воля вместе с ролью и местом тех или иных редакций в истории литературы и в формировании поэтической репутации Фета должны быть основанием для признания ранних или поздних версий стихотворений основными…» (выделено мной: 1_9_6_3)
(Ранчин А. Еще раз о тургеневской редактуре стихотворений Фета. Несколько полемических замечаний // Вопросы литературы. – 2009, № 1. – С. 208-220: http://magazines.russ.ru/voplit/2009/1/ra13.html)
Приоритет «выраженной авторской воли» удивительно напоминает другую «царицу доказательств» – собственноручно подписанное признательное показание.
А то, в каких условиях подписывалось признание или формировалась «авторская воля» – не должно водить в сомнение судью-исследователя. В систематическом мышлении нет места субъективности!
Не ворчи, мой кот-мурлыка,
В неподвижном полусне;
Без тебя темно и дико
В нашей стороне;
Без тебя все та же печка,
Те же окна, как вчера,
Те же двери, та же свечка,
И опять хандра...
У соседа ненароком
Я сказал ей слова три
О прекрасном, о высоком —
Скука — хоть умри!
Неотвязчивая вьюга
Разыгралася в трубе...
От двоякого недуга
Так не по себе.
Не ворчи же, кот-мурлыка,
В неподвижном полусне;
Без тебя темно и дико
В нашей стороне.