Антон Чехов

Дядя Ваня

Сцены из деревенской жизни в 2 действиях

Лауреат премии «Хрустальная Турандот» в номинации «Лучший спектакль сезона 2009 — 2010 г.»
Лауреат Международной театральной премии имени Станиславского — 2010 г.
Лауреат ежегодной театральной премии Союза театральных деятелей России «Гвоздь сезона», 2011 г.
Лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска» (номинация «Лучший спектакль года») — 2011 г.

Заинтригованная многочисленными восторженными рецензиями на спектакль Вахтанговского театра «Дядя Ваня» решила посмотреть его на ю-тьюбе.

Начало выглядело так: перед зеркалом сидит разряженная старуха в бусах, в кружевной шали – свет мой, зеркальце, скажи... Губы старухи ярко накрашены, она пудрится, потом втыкает розочку в шиньон. Кармен. Реплики она произносит с развратным смехом. Из реплик следует, что старуха вовсе не проститутка на пенсии, а няня, вырастившая Соню.

«Не удивляйтесь, если придя в театр им. Евг. Вахтангова на спектакль «Дядя Ваня», вы не узнаете знакомых персонажей, а известные слова зазвучат неожиданно», - как бы отвечает мне один из рецензентов.

А я-то, и правда, няньку не узнала. А я-то сдуру, и правда, удивилась: где Войницкие её откопали, как доверили ей ребёнка? Зачем вообще трудились, откапывали, если вокруг полно нормальных работящих крестьянок без розочек в шиньонах? А главное, я так и не поняла, почему режиссёру понадобилась именно такая няня. Вряд ли он хотел нам сказать: «Весь мир бордель, и люди в нём…». Или всё-таки хотел?.. Ведь Астров заявляет, что любит Марину потому, что она-де похожа на бывшую его нянюшку. Т. е. Марина - не экслюзив! Я и в один такой экземпляр поверить не в состоянии, а их, оказывается, больше.

Потом появляется проф. Серебряков с супругой. Елена застывает в неестественной позе. Вот тут и ежу понятно, что м-м Серебрякова - марионетка, красивая, но бездушная. Но зритель-то не ёж. Может, не стоило так уж в лоб? Может, лучше как-то постепенно, с помощью текста и актёрского мастерства?…

Вафля свои реплики выкрикивал так неестественно, как только мог. Быть умеренно неестественным ему явно что-то мешало. То же касается Сони, которая в припадке неразделённой любви залезла на стол, потом на столб, откуда её снял Маковецкий – дядя Ваня. Вообще Маковецкий очень мне понравился, хотя другие буйно действующие лица здорово ему мешали. И, хочешь-не хочешь, ему приходилось на эти помехи как-то реагировать.

Очень понравились Симонов – Серебряков и Максакова - Марья Вас.

Но почему Соня всё время орёт? Орёт утомительно и однообразно. Не как ненормальная даже, а как ненормальная, изображающая ненормальную. Ненатуральное изображение ненатуральности, где минус на минус не даёт плюс, а вызывает усталое удивление. И после всех её криков и кривляний Елена ещё что-то говорит об укоряющих и умных Сониных глазах. Какие уж тут умные глаза? Что, опять же, хотел нам сказать режиссёр? Что Соня фальшива в квадрате, а Елена никогда не видела умных глаз?

Но возьмём единственную сцену, где Соня не орёт, а пьёт с Еленой на брудершафт. Почему Соня вдруг повела себя, как лесбиянка? Она же шесть лет любит Астрова. От безнадёги? Нет, боюсь, это юмор такой. Это ж как скучно смотреть будет, если не шутить! И время от времени режиссёр шутит. Когда дядя Ваня и Астров по очереди лапают Елену – это шутка. Прочтение пьесы новое – режиссёр гениален - а шутки почему-то лежалые и однообразные, хотя, наверное, тоже гениальные. Во всяком случае – проверенные временем. Многократно. И публике всё ещё смешно. Но зачем Астров после всего, что между ними было, на полном серьёзе просит у Елены позволения поцеловать её. Неужели они ещё не съездили в лесничество? Кто ж в это поверит? Ёж? Тут бы режиссёру и пошутить в очередной раз, заставив Астрова завалить дамочку, и все дела. А уж публика-то как довольна будет…

Из рецензии: «Нет, Римас Туминас не совершил акта вандализма, он не переписал текст, не сократил его. Он прочел его с листа, как бы не догадываясь, что и до него были интерпретаторы.»

А по-моему, лучше бы Туминас совершил «акт вандализма». Кто хочет знать, как было у Чехова, пусть читает пьесу. Автор спектакля не Чехов, а режиссёр. Но сохранённый текст не подчинился Туминасу, текст сопротивляется, то и дело противореча режиссуре. В спектакле, на мой взгляд, есть не только противоречия между драматургом и режиссёром, но и сам с собой режиссёр не всегда может договориться. Уезжают Серебряковы, уезжает Астров. И профессора, и доктора нянька снабжает тёплыми вязаными вещами. Серебряков брезгливо выкидывает подарок. Ещё одна чёрточка характера профессора. Всё вроде бы правильно. Но только, кто связал эти вещи? У Чехова нянька вполне могла бы и связать, и подарить. У Туминаса нянька не таковская. Будет она вязать, Кармен эта с розочкой, как же!

Традиционное прочтение или нет, но режиссёр создаёт на сцене какой-то мир со своими законами. И законы каждого такого мира нельзя менять по ходу спектакля. Иначе мир разрушится.

Может, я чего-то не поняла. Может, не поняла ничего. Были сцены, которые меня тронули. Но из-за противоречий (возможно, мнимых) спектакль в целом мне не понравился. Очень.